Да вот хоть этот, вывешивал 5 ноября прошлого года:
De facto, всякая деятельность, не приносящая матерьяльной пользы, но почему-нибудь нравящаяся людям, называется искусством. Так что вышло, что один внешний признак матерьяльной бесполезности искусства сделался его определением.
Пляшут девки с голыми ногами – бесполезно, но есть охотники смотреть – искусство. Много звуков набрать и щекотать ими слух – искусство. Написать голых женщин или рощу – искусство. Подобрать рифмы и описать, как блудят господа, – искусство.
Положение в теории искусства точно такое же, как и в других отраслях человеческой деятельности.
Люди дурны и любят свои пороки. И является ложная умственная деятельность, имеющая целью оправдать любимые людьми пороки. Люди мстительны, жадны, любостяжательны, исключительны — и является юриспруденция, которая возводит в теорию мстительность – уголовное право, любостяжательность – гражд[анское] право, подлое государств[енное] право, исключительность – международное право. Люди немилосердны и жестоки, они хотят каждый забрать побольше и не отдавать другому и хотят, чтобы, наслаждаясь избытком, когда рядом мрут от голода, чтобы совесть их была покойна – это политическая экономия. Люди похотливы, им хочется щекотать свои нервы и хочется при этом считать, что они делают важное, хорошее дело, – готова эстетика, теория искусства. Красота, идеал, бесконечное в конечном.
И вот, в тумане этой теории, оправдывающей похоть людскую, я жил и, как говорится высоким слогом, служил искусству 30 лет. И это служение, должен сказать, очень веселое.
Что хочецца сказать по этому поводу: конечно, надо задумывацца, надо думать. Надо, нужно и необходимо, особенно если есть чем, как в данном случае. Но вот додумывать до конца совсем необязательно, а то можно прийти чорт знает к каким выводам.
