лаборатория ФМД: "Капитан Картузов" (3)

Картузов оказался в дурдоме в частности и потому, что обожаемая им генеральская дочь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сломала ногу, что вызвало странные действия с его стороны. Об этом как-нибудь потом.

Картузов, на третий день по приезде, отправляет еще письмо к Кармазиной (1-е было отправлено из Ревеля). В этом письме изъясняет свои генеральские надежды. Хочет приложить стишки о будущем счастье:

Семейный ангел жил в семье,

Отец, с чинами в царской службе*,

Имел детей… Но рифму я на «е»

Сыскать не мог, что не мешает нашей дружбе.

Перезвонов советует не посылать.

– Ну, так и не посылать, – говорит Картузов совершенно довольный. (Однако ж втайне послал.)

(«Отец – это я, муж, а о дружбе шутливый тон».) («Надо познакомиться с каким-нибудь из поэтов». Заходил к Полонскому, оставил карточку).

Картузов звал обер-полицмейстера в гошпиталь, хотел открыть заговор. Колпак** – и ни малейшего смущения, а, напротив, вид какого-то даже торжества в гошпитале. Спокойный саркастический тон. Пьет чай. Странное спокойствие, твердый взгляд.

Умер на 4-й день; тело.

Картузов в разговоре: гостиница «Лондон», там стоят самые значительные лица.

– А есть там под Петербургом «Красный кабачок», так там все генералы и самые значительные из камергеров собираются.

– Н-не знаю.

– Я знаю. Это так. Потому вот и я хочу там собираться, чтоб у Лизав<еты> Николаевны знали, что я самый светский и т.п., так сказать, с некоторым богатым и барским метанием золота на зеленое сукно.

NB. Наменял золота, перед отъездом в «Красный кабачок».

Поездка в «Красный кабачок», ничего не нашел.

Драка с половыми.

Картузов в сумасшедшем доме: колпак.

«Я нахожу, что многое очень странно».

Задумался и стал говорить об инженерных торгах, лес, выделка кирпича и проч.

Капитан Картузов

…Жаждавший, так сказать, брачных наслаждений (если уж надо упомянуть это слово); но вот он лежит передо мной с протянутыми голыми ногами в мозолях… и т.д. (и вдруг):… так что это долго и потом представлялось.

Я отнюдь не литератор и поэт, прежде всего не поэт, но мне многое страшно в Петербурге. Конечно, всё это более было в юности, в век неопытности и впечатлений, но, несмотря на лета, все-таки иногда… и т.д.