Известны два произведения под названием «Юрий Милославский»: одно И. А. Хлестакова, другое г-на Загоскина.
Вот в том, которое г-на Загоскина, главный (и положительный) герой присягал королевичу Владиславу, т.е. в нек-ром роде царю Владиславу Сигизмундовичу.
Юрий Милославский – лицо вымышленное; но Миша Кошкин, его мать и дядя – вполне реальные персонажи, один даже основатель династии Романовых, и вот они, увы, тоже присягали Владиславу.
Кто упрекнет их? России нельзя без царя; Владислав был симпатичный принц из приличной семьи; альтернативы ему на тот момент не было. Хотя, впрочем были тушинский вор (а после его смерти – ворёнок) и псковский вор сидорка, т.е. кандидатуры уж чересчур спорные, гопота, выражаясь современным языком.
– Откуда твоя милость? – спросил купец.
– Из Москвы, хозяин.
– Из Москвы! А что, господин честной, точно ли правда, что там целовали крест королевичу Владиславу?
– Правда.
– Вот тебе и царствующий град! – вскричал стрелец. – Хороши москвичи! По мне бы уже лучше покориться Димитрию.
– Покориться? кому? – сказал земский. – Самозванцу?.. Тушинскому вору?..
– Добро, добро! называй его как хочешь, а все-таки он держится веры православной и не поляк; а этот королевич Владислав, этот еретик…
– Слушай, товарищ! – сказал Юрий с приметным неудовольствием, – я до ссор не охотник, так скажу наперед: думай что хочешь о польском королевиче, а вслух не говори.
– А почему бы так?
– А потому, что я сам целовал крест королевичу Владиславу и при себе не дам никому ругаться его именем.
(Загоскин)
Наконец 22 октября козаки пошли на приступ и взяли Китай-город. В Кремле поляки держались еще месяц; чтоб избавиться от лишних ртов, они велели боярам и всем русским людям выслать своих жен вон из Кремля. Бояре сильно встужили и послали к Пожарскому Минину и всем ратным людям с просьбою, чтобы пожаловали, приняли их жен без позору. Пожарский велел сказать им, чтобы выпускали жен без страха, и сам пошел принимать их, принял всех честно и каждую проводил к своему приятелю, приказавши всем их довольствовать. Козаки взволновались, и опять послышались среди них обычные угрозы: убить князя Дмитрия, зачем не дал грабить боярынь?
Доведенные голодом до крайности, поляки вступили наконец в переговоры с ополчением, требуя только одного, чтоб им сохранена была жизнь, что и было обещано. Сперва выпустили бояр – Федора Ивановича Мстиславского, Ивана Михайловича Воротынского, Ивана Никитича Романова с племянником Михаилом Федоровичем и матерью последнего Марфою Ивановною и всех других русских людей.
(С. М. Соловьев)
