Филарет (Дроздов) и светская власть
...Владыка, зазвав гостя в отдалённые Палестины, был внимателен к его приезду и не заставил его ожидать. Пожаловал генерал, доложили митрополиту, он и вышел: по обычаю своему не велик, нарочито худ, а из глаз, яко мнилося, “семь умов светит”.
Разговор у них вышел недолгий и, все объяснение, до которого генерал достиг с таким досадительным трудом, свертелося вкратце.
— Чем позволите служить? — начал шёпотом владыка.
Генерал отвечал обстоятельно.
— Так и так, ваше преосвященство, я был случайно месяц тому назад в такой-то церкви и слышал служение… оно шло очень дурно, и даже, смею сказать, соблазнительно, особенно пение… даже совсем не православное. Я думал сделать вам угодное — довести об этом до вашего сведения, и написал вам письмо.
— Помню.
— Вы изволили отослать это письмо для чего-то к генерал-губернатору, но ничего не изволили сказать, что вам угодно, и мы в затруднении.
— О чем?
— Насчёт этого письма, оно здесь со мною.
Генерал пустил палец за борт и вынул оттуда своё письмо. Митрополит посмотрел на него и сказал:
— Позвольте!
Тот подал.
Филарет одним глазом перечитывал письмо, как будто он забыл его содержание или только теперь хотел его усвоить, и, наконец, проговорил вслух следующие слова из этого письма:
— “Пение совершенно не православное”.
— Уверяю вас, ваше высокопреосвященство.
— А вы знаете православное пение?
