W
сколь щастлив тот, кто меж ногами
вертит златые колеса,
его приветствует стогами
Натура, зря в нем чудеса...*откровенно завидует*
L55
Но и тому отрадно, кто в Бот-Фортах
А может в Ялике, с нажывкой и удой
Взимает с моря трепетный удой
Бычьками – а порой и судаками.
Вобще картина кисти Мураками!
Коль радосна такая экзистенция,
И коль вкусна должна быть та рыбенция!
W
кто был в ботфортах, ныне охромел,
не звякнет шпорой, не подтянет краги,
не стоит ни чернила, ни бумаги –
он исписался, как об стенку мел,
в юдоли слез влачит он свой хребет,
не зная, где найти велосипед....
L55
О нет – и стих все так-же звонок,
Вот-вот в коньдицию придет позвОнок,
И лавров для Азовскiя ухи
Вам снищут бесподобные Стихи!
W
чего-то надоели мне стихи – и хочется уж прозы полновесной, чтоб кто-нибудь замаливал грехи, от жизни отрекаяся телесной, писал роман, воздев на лоб очки... А впрочем, что ж – заждалися бычки!)
L55
Бычьков закурил, подошол к окну.
"Погода, прогнозируемая на вторую декаду февраля, не внушает оптимизма", – размышлял он. "Она препятствует осуществлению моих заветных планов. Проклятье! Необходимо искать другой, более выигрышный вариант".
Светало.
W
А что думала madame Бычькова?*заинтересованно*)
L55
"Сорок лет – бабий век!!!" – лихорадочьно размышляла Аркадия. "Сорок... лет... бабий век... Как все несправедливо устроено в этой неприкаянной жизни".
– Мама! – закричал Тотоша, впрыгивая в комнату на одной ножке. – Что лучше – сорок пяток или пяток сорок? А? Незнаеш, незнаеш!
"Сорок пяток... бабий век".
Начинало темнеть.
